Даже предположив, что Манин настоящий жених, проезжая с работы мимо вокзала, не обнаружил меня у газетного киоска, вряд ли стал ждать следующего поезда. Который, кстати, должен быть только утром. Наверняка, жених подумал, что у меня что-то сорвалось, не получилось, или я просто решила не приезжать. А может, он сходил к дежурному по станции и спросил, не приезжала ли на московском пассажирском некая симпатичная особа постбальзаковского возраста с одеялом в руках? Скорее всего, он созвонился со своей благоверной (ну, Маня, погоди!), обсудил положение и поехал к ней под теплое крыло. Интересно, в каком направлении от вокзала греет его сейчас это самое крыло? В том, по которому мы мчались от вокзала с де Ниро, или в противоположном? В любом случае сейчас мне об этом не узнать. Нужно искать выход из этого дурацкого и почти безвыходного положения.
Темнота еще не успела окончательно поглотить окружающий меня бесподобный осиновский пейзаж. Я прекрасно видела и дорогу, и лиственный лес (может, это и есть чертовские осины?), и свой багаж. Стоять одинокой осинкой на обочине дороги не хотелось. Я перетащила сумки в придорожные кусты и, попытавшись спрятаться от возможных любопытных взглядов из окон проезжающих автомобилей, вывернула дорожную сумку. Решив переодеться, я выбрала одежду, более соответствующую ночному шоссе и наступающей прохладе. Да, пиджачку от Шанель не удалось сегодня сыграть решающую роль, дабы покорить неземной красотой давнюю подругу и ее домочадцев. Теперь я выглядела вполне по-осиновски. Мягкий велюровый костюм цикломенового цвета, легкие сиреневые кроссовочки и такого же цвета бейсболка. Запихнув в сумку разбросанные и снятые с себя вещи, я подумала о том, что неплохо бы и подкрепиться. Устроить лежанку на хвойных ветках я успею всегда. Небо безоблачное, выбрать укромное местечко я смогла бы и позже. Ночь обещала быть лунной. У меня с собой было прекрасное двуспальное одеяло и две замечательные подушки. Я нашла уютный бугорок, уселась на пышный пакет со свадебным подарком Манечке и раскрыла коробку с тортом.
Торт был бесподобен. Настоящий вафельный. Не из той вафли, которая тянется во рту, не откусывается с первого раза и после парочки жевательных движений превращается в приторно-сладкую противную массу. У моего торта со вкусом все было в порядке. Вафля потрясающе хрустящая, начинка в меру сладкая, с небольшой кислинкой. И множество жареных орешков. Чудо, как хорош был торт! Я с удовольствием вкушала импортный презент для Маниных гостей и радовалась, что утром на одно место багаж уменьшится. Сумочку-конверт я всегда могу спрятать на груди или под тугим эластичным поясом цикломеновых штанов. К сожалению, я не курю и не пью. В противном случае могла бы прекрасно скоротать ночку, попивая из горлышка французский коньяк (он был в сумке) и покуривая тонкие сигареты (подарок для Мани). Сигареты были совсем слабыми, больше для понта, чем собственно для курения. Но зная, что Маня когда-то покуривала, я решила доставить ей удовольствие по полной программе.
Я была занята отламыванием очередного куска торта, который сильно крошился под пальцами, когда передо мной неожиданно возник мальчик лет восьми, вихрастый, сероглазый и чумазый. Учитывая обстоятельства – сумеречное шоссе, лес и отсутствие вблизи населенного пункта – мальчик был диким.
– Привет, малыш, – сказала я ласковым голосом профессионального инспектора детской комнаты милиции. – Ты откуда?
– От верблюда, – ответил малыш.
Ого, знает отечественную классику! Значит, не совсем дикий.
– Интересно… А ты не подскажешь, где живет этот верблюд? Понимаешь, мне очень хочется переночевать в комфортных условиях…
– От верблюда, – повторил мальчик, глядя на меня наглыми, широко поставленными глазками.
– Понятно… Ай-кью выше среднего. От верблюда… Ну что ж, это уже кое-что. Может, ты торта хочешь вафельного? Подойди, не бойся. Торт очень вкусный, с орехами.
– Бе-бе-бе, – проблеял вредный мальчишка и скрылся в лесу.
Нормальный содержательный разговор. Нормальный современный ребенок. И нормальная, вполне банальная ситуация: ночь, улица, фонарь и… мальчик. Бе-бе-бе… Что бы это значило? Мне так хотелось угостить полудикого сына ночной Осиновки настоящим вафельным тортом, а он – «бе-бе-бе»… Я задумалась. Все-таки мальчик не Маугли и должен где-то жить. Он хоть и был чумазым и взъерошенным, но не производил впечатление голодного, больного и бездомного. Вполне вероятно, где-то поблизости все-таки было какое-то жилье: деревня, поселок или хутор. Но мне, не зная дороги, туда просто не дойти. Да я сейчас и не хотела этого. Я живо представила себе, как засуетилась бедная Манечка, узнав, что я выехала из Москвы, но до Осиновки так и не доехала. И как впадет она в транс, когда будущий муженек передаст ей слова дежурного по станции, что дамочка из столицы действительно приезжала, ждала у киоска, потом села в какую-то крутую тачку и уехала в неизвестном направлении… Я представила себе голосящую Маню, стаканы валерьянки, рюмки сердечных капель и виноватого друга, стоящего в углу на коленях… Я улыбнулась. Нет, суетиться, чтобы сейчас же вернуться к станционному вокзалу, я и не собиралась. Даже без короткой юбки, крокодиловых туфелек и пиджачка, я выглядела достаточно сексуально и даже вызывающе для осиновского темнеющего шоссе. Провоцировать озабоченных водителей редких автомобилей не хотелось. Я не боялась, просто не хотела им неприятностей, пусть живут себе на свободе. Пока.
Подкрепившись, я безжалостно втиснула коробку с остатками торта в пакет с одеялом, спрятала под курточку сумочку и вышла на дорогу. Несмотря на приличную скорость и постоянные разговоры с де Ниро, я успевала смотреть по сторонам. Профессиональная привычка: я всегда должна держать ситуацию под контролем. Ничего интересного или достойного внимания по дороге я не заметила. Значит, нужно пойти вперед. Идти по обочине не хотелось, поэтому я вернулась к багажу, захватила его и поплелась вдоль дороги, спрятанная кустами и высокой травой. Как ни странно, зла на Манечку я не держала. Честно говоря, в сложившейся ситуации вина была больше моей, чем ее. Нельзя, нет нельзя было терять бдительность ни на минуту. Вот чертова Осиновка с маньяками, косившими под известных артистов, и мальчиками, изображающими детей, воспитанных то ли верблюдами, то ли овцами. «Да и был ли мальчик? – подумалось мне. – Не привиделся ли он?».
– Бе-бе-бе, – повторила я вслух. – Бе-бе-бе, сидит дятел на вербе. Червяков гоняет, отдыха не знает.
Это один из моих многочисленных талантов. Я могу сочинять простые стишки и рифмовать любые слова, причем очень быстро, практически на ходу. К моей профессиональной деятельности эта способность не имеет никакого отношения. Просто так сегодня все необычайно сложилось, что очередной шедевр просто полез из меня. «Бе-бе-бе, бе-бе-бе… Что у Мани в голове? В голове у Мани – пусто, как в кармане. Проворонил муж лучшую подружку. Остается выпить. Где же, где же кружка?». Сочиняя немудреные стишки, идти было гораздо легче. Радовало, что до сих пор из леса ни разу не выскочил дикий кабан, над головой не кружился рой комаров, укусы которых вызывали у меня страшную аллергию, а ручки тяжелой сумки были крепкими и не отрывались.
Почти стемнело, когда я подошла к перекрестку, на одном из углов которого стояла будка, видимо, закрытый пост Госавтоинспекции. Она выглядела почти как сказочная избушка на курьих ножках: маленький домик под треугольной крышей и с окнами во все стены стоял на высоких деревянных столбиках-ногах. К небольшой двери вела примитивная металлическая лестница, сваренная из арматуры, без перил. Я остановилась у подножья домика бабы Яги и очень вежливо попросила его встать ко мне передом, к лесу задом. Увы, увы, увы… Никакого уважения к молодым и красивым. Если в этом архитектурном чуде милицейского дорожного контроля местные Маугли не устроили общественный туалет, лучшего места для ночлега не найти. Оставив вещи у подножья будки, я решительно поднялась наверх, держась руками за ржавые перекладины и аккуратно переставляя ноги, стараясь не испачкать кроссовки. Достигнув небольшой площадки перед дверью, я вытащила щеколду, заменяющую кодовый замок с сиреной, и распахнула дверь. О счастье! Похоже, желающих гадить в местах гнездовья гаишников в этих местах не наблюдалось. В избушке на курьих ножках было пыльно и только. Кособокий стол и два доломанных стула составляли интерьер моего вынужденного Хилтона. Но мне не нужно было и этого. Главное тепло, не дует, а в случае дождя (всякое может быть на исходе лета) я надежно защищена. Спустившись вниз, я наломала веток и соорудила небольшой веник. Все-таки цивилизованная женщина должна оставаться женщиной даже в таких жутких условиях. Хотите быть цветами, всегда говорю я своим клиенткам, так живите в цветнике, а не в помойке. Я сама тоже всегда хотела быть цветком.
